Афганец, полковник Сабит Таставлетов о важности патриотического воспитания и защите Отечества

«Чтобы не превратиться в манкурта…» – такое интересное сравнение собеседник «НК» привел, говоря о том, что у подрастающего поколения остается все меньше шансов услышать о героических поступках предков из первых уст. Ветеранов ВОВ остались единицы, воины-интернационалисты тоже не вечны…

Чингиз Айтматов в романе «Буранный полустанок» описал манкурта, как взятого в плен человека, превращенного в бездушное рабское создание, полностью подчиненное хозяину и не помнящее ничего из предыдущей жизни. В переносном смысле слово можно употребить для обозначения личности, потерявшей связь со своими историческими, национальными корнями, забывшего о родстве.

Что нужно сделать, чтобы этого не произошло, читателям «НК» попытался донести Сабит Таставлетов.

ПУТЬ ВОИНА

– Вы свою жизнь связали с воинской службой. Как это произошло?

– Я родился в Федоровском районе, в поселке Костряковка. После школы военкомат отправил меня учиться в Костанай на водителя в Добровольное общество содействия авиации армии и флоту. Система в Советской армии была такая, что туда шли, чтобы служить, а не учиться. Поэтому перед призывом мы получали навыки, необходимые в частях. Мой набор готовили для авиации, поэтому мы работали с машинами, которые стоят в аэропортах – кислорододобывающие, топливозаправочные и т.д. В армию я пришел уже обученный.

Служил в городе Моршанск, Тамбовской области, там еще располагалась знаменитая табачная фабрика, созданная Екатериной II.
Меня направили на аэродромную службу, работал на машине «ТМ-1А». На ней стоял двигатель с истребителя, бочка с керосином. На этом аппарате я топил лед. Аэродром у нас был повышенной боевой готовности, истребители-перехватчики летали круглосуточно. Это первый рубеж охраны Московской области, и в любую погоду полосы должны быть сухими.

Прослужил шесть месяцев, и командир полка дал мне отпуск. Я в тот момент уже собирал документы в военное училище, хотя до армии, в поселке Комсомолец (Карабалык), поступил на агронома, но мне не по душе пришлось это дело. Папа возмущался: «Как так! Ты же агроном, это второй человек на селе после директора совхоза!» Но я все-таки подал документы в Курганское высшее военное авиационно-политическое училище.

– После учебы в Кургане вас распределили в Костанайский летный полк, что было дальше?

– Наш отдел отличился на уровне Уральского округа, руководящих наградили медалями, а меня, как зама, решили в качестве поощрения направить на службу в Венгрию, на пять лет. Воинская часть стояла у озера Балатон, она считалась курортной зоной. Все, кто там служил, были в восторге, говорили, что мне повезло.

Вызывают меня в Свердловск (Екатеринбург), сразу дают паспорт венгерский синего цвета, я захожу в приемную к генералу и вижу моего товарища, однокурсника по военному училищу – Мишу. Мы поздоровались, он спросил: «Ты куда?»

Я говорю: «В Венгрию. А ты?»

Он: «В Афган отправляют».

Я ему ответил, что тоже пошел бы. Он назвал меня дураком, ведь там война идет. А я холостой, мне непринципиально. Мишка женился на втором курсе, ребенок родился, на тот момент жена была беременна. Кому его дети будут нужны, если вдруг что случится? Я ему и сказал, что хочу поменяться с ним местами, испытать себя в качестве офицера на войне. Хотя тоже не сильно представлял, как обстоят дела в Афганистане, потому что в газетах тогда об этом не писали, говорили, что строят школы и больницы. Гражданские действительно занимались этим, а военные были на поле боя. Шла настоящая война. Ребята возвращались и боялись ордена и медали надевать. Было стыдно их носить, потому что все думали, что солдаты там отдыхают, загорают на стройке, как на курорте.

Когда мы с Мишей выразили свое намерение поменяться местами, генерал встал, пожал мне руку и сообщил: «Если живой вернешься, я тебе хорошую должность найду». Вот такая мотивация.

Самое интересное, что оказывается, выбор поехать в Афганистан на самом деле уже был принят до меня. Когда мы пошли попросить обменять документы, ему – венгерский паспорт, мне – повестку в Афганистан, то там уже все было готово. Видимо, генерал хотел меня попросить заменить Мишу, мол, у него семья, а я бы согласился. Но так уж вышло, что вызвался сам.

АФГАНИСТАН

– Как новость приняли родители?

– Маме писал, что служу в Монголии, папы тогда уже не было. В мае 1985 года я попал в провинцию Газни на границе с Пакистаном. Горы, перевалы, по караванным путям на осликах противники возили оружие и мины. Наша эскадрилья стояла у этих путей, были постоянные военные операции. Так получилось, что в одной из частей в нашем городке я встретил соседку из Костряковки. Когда она поехала в отпуск, то сказала своим, что видела меня в Афганистане. Так мама узнала, что я не в Монголии. Я продолжал ее успокаивать, мол, война меня не касается.

А когда вернулся домой 15 сентября 1987 года, спрятал награды и не говорил о ранении. Но мама их все-таки нашла, спросила у деда, за что дают медаль «За боевые заслуги», тот и сказал, воевал, значит.

Отдыха не было, я сразу погрузился в военный коллектив, где меня не жалели, не дали расслабиться и поддаться депрессии. Тем более в Афганистане я женился, приехал – уже ребенок появился. Переход от войны к обычной жизни прошел безболезненно.

НЕ ЗАБЫВАЙ

– Какую дату считаете своей: 23 февраля или 7 мая?

– Я служил в Советском Союзе, военное училище тоже оканчивал в то время, поэтому 23 февраля для меня особенная дата. А 7 мая – официальный праздник для военнослужащих уже Вооруженных сил Казахстана.

Но сейчас обе даты набирают большую популярность, в эти дни отовсюду ко мне стекаются поздравления. Нужны оба праздника, чем больше таких памятных дат, тем чаще на слуху и на виду у молодежи будут люди, на которых можно равняться.

– Как, кстати, молодежь сегодня реагирует на встречи с вами?

– Нас, афганцев, часто приглашают побеседовать с ребятами разных возрастов, мы участвуем в принятии присяги новых призывов. Сами были такими же новобранцами, это всегда трепетное мероприятие.

В КРУ есть военная кафедра, общаемся со студентами, я провожу для них уроки мужества. Всегда удивляюсь, что девчонок там больше, чем парней. Балбесы, не хотят учиться.

Сейчас я заметил, что первые минут пять студенты нас слушают, а потом глаза опускают в телефоны. Для большинства наши истории – это что-то далекое, это как фильм посмотреть.

Но если не мы им расскажем, что и как было, никто не расскажет. Ветеранов ВОВ все меньше. У меня дедушка прошел две войны – финскую, снайпером, на Великую Отечественную добровольцем ушел. Кенигсберг (Калиниград) освобождал. Сейчас у меня там дочь живет, ездим в гости.
Раньше, когда в деревню на 9 Мая приезжал, дедушка всегда говорил, чтобы я привозил с собой форму и медали. А мне неудобно, ведь в 80-х было еще много фронтовиков, а тут я со своим Афганистаном.

Дед уверял: «Ты эти награды не купил, а воевал, не стыдись». Сосед, дядя Ваня Таран, был разведчиком и тоже говорил: «Сабит, что пуля в 1941 году, что 1985, разницы нет, что тогда убивала, что сейчас».

Мне повезло, я застал еще те времена, когда 9 Мая на парад шла целая колонна фронтовиков. Все в орденах и медалях. И в школах они у нас выступали. Теперь мы перенимаем эстафету.

– Почему помнить важно?

– Есть такое понятие «манкурт» – человек непомнящий, важно, чтобы с нашим поколением такого случилось. И тут не объяснить, что такое хорошо, а что такое плохо. Надо просто рассказать, что видели мы своими глазами.

Полина ШКАРУБО,
фото из архива
Сабита ТАСТАВЛЕТОВА