Костанайские родители не согласны с тем, что их особенных детей отправляют на домашнее обучение

Все, что касается людей с особыми потребностями, в нашем обществе воспринимается остро из-за множества фактов нарушения их прав. В Казахстане давно говорят об инклюзии и создании всех условий, но часто, по мнению родителей, слова расходятся с реальностью.

В начале июня соучредитель коррекционного центра для детей с инвалидностью ОО «Аманат и К» Шнара Жалмухамедова, которая тоже воспитывает ребенка с диагнозом «аутизм», поделилась своей историей в соцсетях. Школа рекомендовала перевести ее дочь на домашнее обучение. Окончательное решение вынесет медицинская комиссия. Женщина эту новость восприняла болезненно и заявила, что планирует открывать частную школу для особенных детей.

– Наши дети не приживаются в общеобразовательных. Что бы ни говорили про инклюзию, нам все равно нужны специальные условия, чтобы дети не уходили на домашнее обучение. Программа вроде индивидуальная, но под особенности ребенка никто не подстраивается, – поделилась эмоциями Шнара Жалмухамедова.

Вскоре после этого «НК» стала известна еще одна похожая история. Мы решили разобраться, почему детей отправляют на домашнее обу­чение, что об этом думают педагоги и чем порой может обернуться инклюзия.

ИЗ-ЗА НЕПОХОЖЕСТИ ОБИЖАЛИ

По данным управления образования, в Костанае в этом учебном году инклюзивное обучение было организовано в 33 школах для 535 детей, в том числе на начало ушедшего учебного года на домашнем обучении находился 131 ребенок. Кроме того, в областном центре имеется пять школ с кабинетами поддержки инклюзии.

Многие особенные дети успешно посещают общеобразовательные школы и вливаются в коллектив, однако есть и факты жестокости школьников по отношению к «не таким, как все».

Историю своей семьи Анна (имя изменено – прим.ред.) рассказала «НК» на условиях анонимности. Ее десятилетний сын с диагнозом «аутизм» в попытках найти дружелюбных одноклас­сников сменил три школы, но все оказалось тщетным. Сначала, по словам мамы, для мальчика не нашли педагога-ассистента, затем учитель в одном из учреждений образования не принял особенности ребенка, что вылилось у школьника в затяжной стресс.

– В итоге ставку ассистента нашли, и мы вернулись в прежнюю школу. Мой сын отучился там три года, программа ему давалась с легкостью, проблем не было. Но друзей он не завел, – вспоминает мама мальчика. – Затем психолого-медико-педагогическая комиссия (ПМПК) решила, что сыну сопровождающий больше не нужен. Тогда началось то, чего я боялась. Дети стали обижать его.

Перевод в другую школу результата тоже не дал. Однажды мама и вовсе увидела на теле сына синяки.

– Оказывается, мальчики позволяли себе ударять моего ребенка, а он терпел. Его унижали на каждом шагу, это был самый настоящий буллинг, – говорит Анна. – Мой сын говорил: «Мама, почему они меня называют дураком, я же не глупый!» У него случился откат в развитии на фоне перенесенного стресса. Ему стали ставить низкие баллы, он замкнулся в себе. После сына перевели на домашнее обучение. Не знаю, сколько времени и сил теперь уйдет на восстановление и будет ли он таким, каким был до всей этой ситуации! Я больше никогда не отдам его в обычную школу.

«ЗАПЕРЛИ НАС ДОМА»

В Костанае также имеется две спецшколы для особенных детей: для учеников с нарушением интеллекта и слуха. В первой обучается 365 школьника, из них 106 находятся на домашнем обучении. Некоторые мамы, чьи дети относятся к этому учреждению, недовольны правилами и условиями, с которыми надо считаться.

Динара Жетписбаева воспитывает 11-летнего сына Алишера. В этом году мальчик окончил 5 класс по 2 типу обучения, диагноз – умственная отсталость легкой степени. Тип обу­чения определяет ПМПК, это уровень сложности программы, которую может освоить ребенок. Первый – приближенный к норме, когда дети учатся читать и писать, второй – полегче, для третьего типа требуется не школьная программа, а игровые занятия на развитие внимания, мышления, речи.

Алишер в этом году по состоянию здоровья, как говорит мама, пропустил два месяца школы, учился онлайн, а после выхода у него началась дезадаптация, вылившаяся в тревожное поведение: ребенок не хотел заниматься, вставал на уроках, бегал, кричал, просился домой.

– Тогда нам сказали: переходите на домашнее обучение, но я не согласна. Это же спецшкола, зачем она нужна, если всех отправляют домой? У моего сына интеллект сохранен на 70%, ему нужно хорошее образование, – считает Динара Жетписбаева.

Похожая ситуация у 12-летнего Дидара Сейфуллина. Мальчик учится в той же школе для деток с нарушениями интеллекта. У ребенка аутизм, эпилепсия, энурез.

– Последние три года я никак не могу вытащить его в школу. Мы за год сами научились считать и писать, чтобы вернуться с третьей степени на вторую, но мы все равно на домашнем обу­чении. Ребенок посещает школу, но занимается один с учителем. Я хочу, чтобы он был в социуме, – рассказывает мама мальчика Маншук Сейфуллина.

11-летняя Даша Захарова и вовсе не посещает школу. Ее мама Елена Каерманова говорит, что дочка, несмотря на синдром Дауна и ЗРР, хорошо училась в садике и после пошла в школу по 1 типу обучения, то есть ребенок был способен обучаться чтению и письму. Но вскоре после 1 сентября девочка, испугавшись активного и громкого поведения деток с аутизмом, стала бояться ходить в школу и перешла на домашнее обучение.

– Педагог у нас был хороший, мы два раза в неделю приходили в школу заниматься индивидуально, потом у нас сменился учитель, началась пандемия, дистанционка. Все успехи сошли на нет, – поясняет Елена. – После всего учитель сказала, что Даша не усваивает программу 4 класса. Мы прошли ПМПК, специалист комиссии была недружелюбна к дочери, не расположила ее к себе, в итоге ребенок испугался и не стал отвечать на вопросы. Так нам прописали посещение не школы, а коррекционного кабинета. Даше поставили третий тип, то есть посчитали ее необучаемой.

В коррекционный кабинет девочка так и не попала. По словам мамы, очередь в него была на 3-4 года вперед. Теперь Даша занимается в частных студиях.

– Почему дочь не оставили на второй год, почему не предложили дополнительные занятия, как в обычных школах? В частной студии «Малика», куда мы ходили, в детях более заинтересованы, чем школа, – считает Елена Каерманова.

Вопрос по кабинету коррекции мы задали управлению образования. Нам сообщили, что очередь в учреждение формируется электронно и такого большого срока ожидания быть не может. Насчет оставления на второй год в ведомстве ответили, что в коррекционных школах такой возможности, согласно правилам, нет.

ЧТО ГОВОРЯТ В ШКОЛЕ

Директор специального комплекса «детский сад-школа-интернат» для детей с особыми образовательными потребностями № 2 Гульшат Жумабаева прокомментировала каждый случай и, прежде всего, отметила, что не школа отправляет детей на домашнее обучение, а комиссия, известная всем ВКК. Медики, исходя из состояния здоровья и диагноза, решают, как ребенку лучше учиться.

– Есть целый перечень заболеваний, при которых положено только обучение на дому. Мы не можем игнорировать заключения врачей, потому что идет речь о здоровье и жизни ребенка, – подчеркивает Гульшат Жумабаева. – Дидар Сейфуллин изначально к нам пришел со справкой ВКК об обучении на дому. Он занимается с учителем индивидуально, но в школе. Мальчик ходит в столовую и физкультуру со сверстниками, он не лишен общества и социализируется. Алишер Жетписбаев долгое время провел на дистанционном обучении, а после у него возникли проблемы с адаптацией. Мы говорили маме, чтобы она перевела сына на домашнее обучение, так он бы подготовился к школьному режиму. Сейчас он этого не выдерживает, ребенку тяжело, из-за этого убегает из класса, учитель бежит за ним, оставляет других детей. Обучение на дому – это не навсегда, можно в любой момент пройти комиссию заново и вернуться в школу, если так решит лечащий врач. Дашу Захарову мама тоже забрала на домамшнее обучение по своей инициативе, комиссия это подтвердила.

Что касается жалоб родителей на деление по типам, то Гульшат Жумабаева поясняет: в классе детей еще дополнительно делят по уровням. Если кто-то начинает преуспевать, то его переводят в другой класс.

– Мы под каждого ребенка пытаемся подстроиться, но некоторые все-таки не могут находиться в школе, социальные и учебные навыки формируются у каждого ребенка в разном возрасте. Особенные дети порой избирательны в общении, их могут раздражать запахи, шум, это все им мешает, они мучаются, но мамы хотят, чтобы их ребенок был как все. Но так не будет, они особенные, надо принять их такими, – уверена Жумабаева. – Вы сейчас рассказали про Дашу Захарову, что ее испугал шумный ребенок. Думаю, что его родителей тоже просили перейти к обучению на дому.

ВЗГЛЯД СВЕРХУ

Как могли бы выглядеть идеальные по условиям школы для особенных детей, если порой у родителей вызывают нарекания общеобразовательные и даже коррекционные? Председатель РОО «Детская инклюзивная академия» Нурым Нургалиев считает, что для полного комфорта детей классы должны быть еще меньше (сейчас в спецшколе по 10 учеников в классе – прим. ред.), а самих школ надо открывать больше и распределять по диагнозам: для деток с проблемами опорно-двигательного аппарата, с аутизмом, синдромом Дауна и т.д. Так ученики смогут находиться среди деток с похожими особенностями. При этом педагог согласен с коллегой из Костаная, что некоторые все-таки должны обучаться дома или в кабинете коррекции. К сожалению, не каждый ребенок способен осваивать школьную программу.

– В Алматы восемь коррекционных школ, финансирование выделяется большое, но все равно есть проблемы с кадрами, учителя получают зарплату ниже, чем должны. С такими детками сложно работать. Чего уж говорить, наше управление образования даже не успевает предоставлять нам учебники. Инклюзивное образование страдает по всей стране, факты буллинга есть везде. Что делать? Государство должно больше вкладываться в таких детей, чтобы школ, педагогов и центров для особенных детей хватало.

Татьяна ФАЙЛЬ,
фото Абиля ДОЩАНОВА, автора
и из архива героев