“Мы меняем представление о театре” – Ведущая актриса Костанайского областного драмтеатра Юлия Кудряшова

Данное интервью мы записывали в холле театра, в это время на сцене полным ходом шла репетиция

При погашенных софитах актер видится совсем другим, но не менее интересным и искренним. Удалось ли нам это показать, судить читателю.

Эксперименты и репертуар

– За последние годы зрители увидели ряд изменений в постановках, появились смелые решения. Что дало такой толчок к развитию?

– Дина Жумабаева. Как только появилась Дина, она в прямом смысле перевернула наш театр с ног на голову. Настоящий зрительский успех был, когда в 2019 году появилась айтматовская драма-притча «Плаха». На нее было невозможно достать билет. И когда за 15 минут до начала зал был набит битком, да еще и на улице стоят человек двадцать в надежде на то, что кто-то не придет и они смогут занять эти места, для нас это было так удивительно. «А у нас так бывает? Так вообще можно?» – в восторге мы спрашивали друг у друга. Режиссером этого спектакля как раз выступила Дина. Она отличилась даже на знакомстве с актерами. Пришла уже с готовым макетом декораций (!), хотя даже до кастинга дело еще не доходило. Мы тогда думали, что многие ее идеи, например, использование настоящей земли в «Плахе» или дождя в «Федре», будет невозможно воплотить на нашей сцене. Как выяснилось, зря мы сомневались. И зрители, конечно, восприняли эти эксперименты на ура.

– Тяжело ли было отходить от привычного?

– Первый месяц был для нас шоковым. Дина не знает слова «нет», «не могу», «больно», «устали». Это очень профессионально. Многие постановки было тяжело играть физически. В той же «Плахе» бесконечное количество монологов, у каждого артиста по два листа текста. И все это построено на пластике! Ты говоришь слово – движение меняется. И все это нужно запомнить. Было сложно, но безумно интересно. Результат не заставил себя ждать.

– У вас есть и личный проект с этим режиссером – моноспектакль «Одного кто знает».

– У нас было много сомнений по поводу этого спектакля. Дина на тот момент уже не работала в нашем театре и просто написала мне, что хотела бы поставить со мной моно. Этого хотела и я.

Мы начали работать над постановкой, когда театр был закрыт на карантин. В перерывах от ее основной работы, мы читали пьесу у меня в гримерке. Никто не знал о нашем эксперименте, потом мы просто поставили перед фактом директора.

Денег на этот спектакль потратили – ноль. Костюм – старое пальто из подбора театра, которое мы еще больше состарили. В подвале театра нашли ненужную обувь, вытащили ее во двор, облили бензином и сожгли. Микрофон, мел – вот и все, что нужно для нашего моноспектакля.

Фестивали как визитная карточка

– И вот «Одного кто знает» победно шествует по фестивальным дорогам. В чем секрет?

– Мы изначально его для этого ставили. Даже премьера состоялась на фестивале «Свой» в Екатеринбурге. Мы тогда понятия не имели, как его воспримут зрители. Но все прошло очень хорошо, и более того, когда во время общего обсуждения я сообщила, что сегодня у нас была премьера, то услышала в ответ: «Ну вы, казахи, борзые! На такой фестиваль и сразу премьера!» В результате мы заняли второе место, даже обогнали Москву, но уступили Питеру.

– Что дает нашему театру участие в фестивалях?

– Люди на международной арене начинают понимать, что Казахстан это не только Алматы и Астана, но и Костанай. Узнают о нашем областном драмтеатре наконец!

– Расскажите о недавнем «Островский-FEST» в Кинешме.

– Мы в этот раз забрали сразу два главных приза из четырех – «Лучшая женская роль» и «Лучшая работа режиссёра», оставив Москву с Питером позади. Один из влиятельных в театральных кругах критик даже сказал нам, что он знаком с театральной деятельностью Казахстана и отметил уровень нашего спектакля, произнес такую фразу: «Казахстану очень повезло с вами». Это очень приятно, когда тебя встречают как дилетанта, а провожают как профессионала. Мы меняем представление о театре в Костанае.

Театр и государство

– На праздновании в честь своего столетия театр приоткрыл кулисы и показал свой многочисленный коллектив. Как вы взаимодействуете?

– Нас около ста человек, включая плотников, швей, реквизиторов. Это большая машина. Мы друг от друга очень зависим. К примеру, работа монтировщиков декораций влияет не только на удобство работы актера, но и на безопасность. К счастью, наши основные художественные цеха уже давно укомплектованы. Театр – это такая узкопрофильная тема касаемо всего. Те же швеи делятся на мужских и женских мастеров. Они шьют сценические платья так, чтобы они были очень удобными, не поднимались при движениях, учитывая все нюансы театрального костюма.

– В Казахстане есть несколько театральных вузов в Алматы и Астане. Создает ли это какие-то трудности театру?

– Практически все наши актеры получили образование в Челябинске, Екатеринбурге, Магнитогорске, потому что это ближе для нас и доступнее. Ведь в том же Алматы в какой-то период русскоязычный курс набирался раз в четыре года, а казахоязычный – каждый год. Для русских театров, расположенных в северном регионе Казахстана, нет проблем с получением образования. А как обстоят дела с другими – вопрос.

– Есть ли разница между актером, который получил образование в театральном вузе, и тем, кто окончил курсы?

– Колоссальное различие. Лично мне Екатеринбургский государственный театральный институт дал многое. Поняла я свою профессию именно там. Хотя есть самородки, которые и так органично смотрятся на сцене без театральных вузов. К сожалению, это не я – мне пришлось учиться (улыбается). Но в наши дни без образования никак. Каким бы талантливым не был актер, его не имеют права принять на работу без диплома о специальном высшем образовании.

– Наблюдается ли нехватка кадров?

– У нас да. В Костанае просто неоткуда брать актеров. Правда, сейчас к нам приехала профессиональная актриса Мария Миролюбова. Но это редкость. В основном мы искали новые таланты сами. Когда было разрешено вести театральную студию, мы набирали ребят с улицы. Если кто-то нам приглянулся, оставляли их в театре и отправляли в театральный институт.

– Еще в начале этого года руководство театра сообщило о том, что из-за нововведений в госзакупках проблематично создавать специфические костюмы. Как к этому относятся актеры?

– Госзакупки – это наша общая боль. Ведь некоторые театры Казахстана даже закрылись в этом году из-за проблем с госзакупками! С каждым годом меры ужесточаются, хотя кажется, что строже уже некуда. Нам элементарно не могут купить колготки нужного цвета. Например, выдают на премьеру колготки серо-желтого цвета с ненужным блеском, а мы должны выглядеть на сцене максимально естественно. А наши ребята разводят руками – кто выиграл, таким реквизитом и пользуемся. Причем эта проблема касается не только костюмов, но и изготовления декораций.

О личном

– Не было ли у вас желания работать в столичном театре?

– Когда-то я ездила в Москву на обучение, где для нас проводили мастер-классы Лев Дуров, Александр Ширвиндт, Лев Додин. Туда я ехала с мыслью, что не вернусь обратно и останусь в Москве. Но быстро передумала, послушав рассказы знаменитых артистов, гримеров, постижеров о том, как приводят в порядок измученных, по четверо суток неспавших актеров. Чтобы глаза блестели, нужно закапать одним, чтобы кожа выглядела свежей, ее нужно выбелить другим. И, естественно, все это очень вредное. Аркадий Райкин говорил нам, что приходится выходить на ночную репетицию, если поджимают сроки сдачи спектакля, причем утренние репетиции никто не отменял. Такова реальность, если хочешь добиться успеха в столице.

На тот момент у меня уже была дочь. Я подумала: как быть? Оставлять ее здесь с мамой, а раз в полгода передавать приветы? Я так не захотела.

Даже сейчас работа в Костанае не мешает реализовываться за его пределами. На тех же фестивалях ты получаешь известность и, не буду скрывать, самоутверждаешься за счет признания.

– Не считаете ли вы, что дети мешают карьере?

– В шутку я всегда говорю, что у нас идеальная профессия, чтобы рожать детей, не отрываясь от работы. Мы когда с девчонками из нашего театра начали рожать, у нас получилось, что пять забеременели с разницей в полгода друг от друга. А я была первой. Рожаем, месяц-два – и выходим на работу. Пока ты на сцене, кто-то присматривает за ребенком, потом в перерыве подбегаешь, покормишь и снова на сцену. На какой еще работе такое будет разрешено?
Старшая дочь, ей 16, как раз выросла в театре, а с трехлетним сыном уже проще: на пенсию вышла мама, и если у нас в театре форс-мажор, то прошу ее о помощи.

– Не хочет ли дочь пойти по вашим стопам?

– Несмотря на то, что выросла в театре, нет. Ее это никак не прельщает.

– А муж как относится к вашей деятельности?

– Он, конечно, поддерживает меня, но сам далек от театра. И это хорошо. Мы уже больше двадцати лет вместе.

– Скоро стартует 101-й театральный сезон. Когда он начнется и каких сюрпризов ждать зрителям?

– Двери нашего театра распахнутся уже в середине октября. Готовится сразу три премьеры. Я буду играть во всех спектаклях, а в одном примерю образ игуменьи. Я очень рада, что могу играть статусных героинь. Ничуть не стыжусь этого. Меня удивляет, когда возрастные актрисы играют молодых. Кто-то скрывает свой возраст, молодится. А мне интересно играть героинь своего возраста. Более того, игуменье и вовсе около 50, хотя мне далеко до этого.

Екатерина БАЙНЯШЕВА,
фото Ларисы БОЖКО