Здесь мертвые помогают живым: что скрывается за стенами областного патологоанатомического бюро

Предварить рассказ о работе морга можно несколькими штрихами: здесь есть место надеждам, разочарованиям, философии и поиску истины. Заинтригованы? Проходим внутрь

Прочь стереотипы

Когда люди, далекие от медицины, слышат о патологоанатомах, невольно покрываются мурашками. «Они же в трупах ковыряются!» – думают многие, не вникая в суть дела. Да, работа эта особенная и сопряжена с разного рода опасностями: мертвое тело без должного обращения – потенциальный источник инфекций и заболеваний.

Первое, на что обращаешь внимание при входе в морг, – запах. Это что-то вроде смеси человеческих выделений и формалина. В холле запах неедкий, через минут десять к нему полностью привыкаешь и уже не чувствуешь. Коридоры морга, вопреки мифам, совсем не напоминают лабиринты ужаса. Кабинет, где непосредственно проходят вскрытия, в целом выглядит как обычная больничная палата. На подоконнике даже стоят комнатные цветы. Ну а что? Здесь тоже работают люди, и уют везде надо создавать!
Из отличий – металлическая «кушетка», секционный стол, подголовник и здесь же раковина с душем. Над всем этим высится огромный и мощный вытяжной шкаф. Инструменты у патологоанатомов такие же, как у хирургов и травматологов: ампутационный нож, долото, пинцеты. О какой-то ритуальности и нестандартности места напоминает разве что комната для прощаний – здесь находится каменный постамент для гроба.

Заместитель начальника областного патологоанатомического бюро Евгений Сохарев подтверждает, что его профессия не предполагает публичности и широкой огласки, а потому овеяна множеством мифов и небылиц.

Первый – все патологоанатомы законченные циники. Это неправда. Евгений Юрьевич держит ампутационный нож в руках с 2004 года и до сих пор считает, что врачи-циники не должны работать с людьми, даже с мертвыми.

– Как к мертвым относиться правильно? Бояться их не стоит, любить уже поздно, – философствует специалист. – Едва ли им позавидуешь, хотя в некоторых религиях считается, что раз человек мертв, значит, он отмучился. На самом деле, покойник более беззащитен, чем грудной младенец, и не может повлиять на свою судьбу, и мы должны о нем позаботиться.

Второй миф – ночных дежурств боятся даже бывалые сотрудники. Евгений прошел все ступени и начинал санитаром. Было ли жутко остаться на всю ночь с покойниками?

– Нет, бояться нужно живых, а не мертвых, – уже как будто бы в сотый раз отвечает на подобный вопрос врач. – Все городские легенды и страшилки – это вранье.

Третий миф – в морге любят выпить. Сохарев рассказывает, что когда-то такое было: в позднесоветское время в профессию перестали приходить люди по призванию, шли спецы из других медицинских профессий, в основном по остаточному принципу. Ты неудавшийся хирург или гинеколог? Значит, дорога тебе в патанатомию. Эту свою нереализованность частенько и заливали вином.
Сегодня, как говорит начальник бюро Аркадий Гольдорф, в морге случайных людей нет. Тот, кто попадает сюда, либо сразу отсеивается, либо остается навсегда. Опять же вопреки общепринятому мнению, много среди патологоанатомов женщин. В костанайском морге из девяти врачей пять – прекрасные девушки.

Одна из них – 27-летняя Кристина Хвалина. Оканчивая вуз, она на самом деле не думала, что будет работать в морге. Но выбирая между работой врача общей практики в поликлинике и патологоанатомическим бюро, мужественно пошла в морг. Случилось это благодаря Евгению Сохареву, который предложил девушке пройти обучение и стать частью их коллектива. Послушав, как патологоанатом говорит о своей профессии, Кристина Андреевна поняла, что нашла свое место.

– Есть в нашей работе стереотип, что патологоанатом это только мужчина, который одной рукой вскрывает труп, а в другой держит пирожок с ливером, – смеется Кристина. – Но это далеко не так: со мной учились три девушки, две из них работают по профессии. Обучали нас тоже женщины, профессора и преподаватели патологической анатомии.

Лечат живых

А теперь самое важное о профессии патологоанатома для тех, кто не знал: вскрытие тел занимает всего 10-15% рабочего времени. В основном врачи-патологоанатомы сидят в кабинетах и исследуют ткани живых людей. Как говорит Евгений Сохарев, даже если у них заберут функцию вскрытия, профессия сохранится, а с моргом как таковым ничего не случится. Разве что название сменится.
Патологоанатом – это прежде всего тот, кто помогает ставить окончательный диагноз своим коллегам – лечащим врачам путем исследования операционного или биопсийного материала. К примеру, человеку провели ФГДС и обнаружили изменения в желудке. Как понять, опухоль ли это? Надо отщипнуть кусочек слизистой и направить на исследование патологоанатому. Он разберется.

Типичный рабочий день Евгения Сохарева: до обеда вскрытия, а после изучение биоматериала под микроскопом. Фрагменту ткани несколько дней придают «смотрибельный» вид, а затем отдают на суд патанатома. Выглядит материал после преобразования, как фиолетовые точки под специальным стеклом. Ничего не понятно, но очень интересно.

– Многие спрашивают: «Как вы так смотрите и понимаете, что за диагноз?». А я иногда отвечаю, что ставлю микроскоп на максимальное увеличение, приближаю и вижу там маленькие буквы с диагнозом…, – очень серьезно шутит Евгений Сохарев.

Лаборант-гистолог Наталья Кожухарь уже восемь лет наблюдает за тем, как люди рыдают, забирая свои анализы с подтвержденным раком, или радуются, когда видят, что здоровы. В тяжелые моменты, признается Наталья, надо уметь ставить блок и не пропускать боль людей через себя. В противном случае долго не проработаешь. Но и черстветь тоже нельзя.

– У меня интересная история: я акушерка, много лет проработала в роддоме. Во время учебы никогда не была даже на экскурсии в морге, но потом внезапно ушла в судебную медицину. Меня, 19-летнюю девчонку, не пугали убийства и ДТП. Я три года на вскрытиях была, чего только не видела, – рассказывает специалист. – Потом перевелась в гистологическое отделение судмедэкспертизы. Было время, уволилась, потому что решила: хватит с меня моргов! Но потом вернулась в патологоанатомическое бюро, потому что отсюда так просто не уходят.

Главная задача лаборантов – подготовить материал для исследования: обезжирить, обезводить, как говорят врачи «провести по спиртам», затем пропитать парафином, нарезать и поместить на стекло, которое проходит цикл обработки. Весь этот процесс занимает от трех до пяти дней.

Одна из комнат, где хранится биоматериал, напоминает музей: множество банок с разными жидкостями, органами и тканями. В одной из них плавают даже глаза. Вся эта картина щедро приправлена запахом формалина.

– Долго вы к нему привыкали? – спрашиваем Наталью.

– Мы до сих пор не можем привыкнуть, – закрывает нос женщина.

Вскрытие как способ контроля

В патологоанатомическом бюро работают только с больничными трупами умерших от болезней. Тела с признаками насильственной смерти и тех, кто умер в домашних условиях, передают в Центр судебной медицины. Вскрывать или нет, решают лечащие врачи, родственники умерших, органы дознания, а патанатомы лишь исполняют их поручения. Но решение это очень важно, потому что путем вскрытия определяют причину смерти и таким образом проверяют клинических врачей: правильно ли они поставили диагноз? Иногда вердикт патологоанатома отличается от посмертного клинического диагноза.

– Вскрытие – незаменимая процедура для контроля качества лечения. Отказ от нее – это шаг назад, регресс здравоохранения, – уверен Евгений Сохарев. – Пример – пандемия коронавирусной инфекции. Первое время никто ничего не знал про ковидных больных. Патологоанатомы производили вскрытие, и благодаря этому лечащие врачи накапливали знания о течении болезни, на основании этого вносились корректировки в лечение и диагностику таких больных. Мы были одними из первых в республике, кто начал практиковать вскрытие больных, умерших от ковида. Нужны ли вскрытия, спорят до сих пор. С точки зрения медицинской науки и материалистического подхода – да. Это позволяет понять, что произошло, и избежать ошибок в будущем. Живые спасаются благодаря мертвым.

Чтобы верно поставить диагноз, патологоанатомы, в отличие от узких специалистов, должны обладать всем спектром медицинских знаний, начиная от патологии незрелых и недоношенных плодов и заканчивая болезнями глубоких стариков. Евгений Сохарев вспоминает, что однажды вскрывал тело столетней бабушки. Это был самый пожилой «клиент» в его практике.

Что самое интересное: в морге исследуют послед или, как говорят, «детское место» каждого новорожденного. Информация об этом хранится здесь десятилетиями. Выходит, с моргом мы не только умираем, но и рождаемся.

Татьяна НАЗАРУК,
фото Абиля ДОЩАНОВА