Они выхватывают из лап смерти – репортаж «НК» из сердца детской областной больницы

«Вы к нам больше не попадайте!» – фраза, которую обычно говорят все врачи. К реаниматологам это относится особенно. Их задача – спасти человека, который находится на волоске. И это стоит больших усилий.

Коллектив отделения анестезиологии, реанимации и интенсивной терапии детской областной больницы составляют шесть врачей и порядка 20 медсестер. В день нашего приезда в реанимации находились четыре ребенка. Еще двоих, это были новорожденные, ждали санавиацией из Астаны. Оттуда малыши возвращались после сложной операции.

В отделении обычно тихо. Слышно лишь гудение аппаратуры и шепот медсестер. Пока обстановка без эксцессов, врачи отдыхают в своем кабинете и готовятся в любой момент ринуться в бой.

1,5 СУТОК НА НОГАХ

Когда выдается свободная минутка, реаниматологи могут заварить чай и перекусить. В комнате отдыха есть холодильник, микроволновка и диван – верный спаситель во время дежурств. В тяжелые дни здесь запаривают лапшу и пьют энергетики. Вредно, но а что делать?

Заведующий отделением Казбек Келеманов рассказывает, что пришел в профессию в 2008 году. С тем, что хочет работать в реанимации, он определился на пятом курсе. Операции, сопровождающиеся запахом спирта и обилием крови, будущего врача не привлекали, а вот работа в скорой помощи показала: у специалиста хорошо получается принимать решения в экстренных ситуациях.

– Мы с Кириллом Александровичем, кстати, вместе работали. И теперь тоже коллеги. Так 20 лет уже и общаемся! – кивает Казбек Адильбекович в сторону Кирилла Генша. – Стрессовая у нас работа, ничего не скажешь. Хоть и говорят, что у врача не должно быть эмоций, от этого никуда не деться. Все равно за каждого пациента переживаешь. Усугубляют наше состояние родители и родственники, которые порой приходят в больницу заранее агрессивно настроенными. Недавно одна мама выговаривала мне, что я неправильно лечу ее ребенка. Но она не знает, как долго мы боролись за девочку и чего нам стоило сохранить ей здоровье. У нас и у самих часто вопросы ко взрослым: почему дети падают из окон и пьют уксус? Почему родители подвергают их опасности? Мы не виноваты, что так случилось, но мы исправляем последствия.

Что такое реанимация? Если откинуть привычные фразы, что работающие там врачи – это бойцы невидимого фронта или спасатели, то это совсем не романтичные и приятные картины.

Доктора Шерхан Тойкараев, Кирилл Генш, Алибек Оканов, Рустем Шманов

Реанимация – это когда поступает ребенок с ожогом ротоглотки, болевым шоком, рвотой, дыхательной недостаточностью, а тебе надо стабилизировать его состояние. Реанимация – это когда ты весь день оперировал, после смены хотел пойти домой, а тебя вызвали в Аулиеколь по линии санавиации. Вернувшись из поездки в три часа ночи, утром ты снова встаешь и идешь в отделение.

Реанимация – это дежурство по 1,5 суток вместо одного рабочего дня, потому что врачей в отделении в два раза меньше положенного. Побольше смен – это не желание заработать, а долг перед людьми и профессией.

– После ночной смены я должен уйти отдыхать, но я остаюсь еще в день, потому что реаниматологов не хватает. Когда начнется сезон отпусков, мы будем работать по 2-3 человека за всех, – с ужасом предвкушает летний сезон врач Кирилл Генш.

ОТВОЕВАЛИ 15 ДНЕЙ У СМЕРТИ

Самый большой стресс для врача – это гибель пациента. Стоит ли говорить, что прощаться с детьми еще сложнее?

– Ребенок-кроха умирает у тебя на руках, а надо выйти и сказать об этом родителям, – отмечает Казбек Адильбекович. – Стало ли за 15 лет легче это делать? Нет.

Алибек Оканов

– Этому учиться надо. Мы не можем это даже сами выговорить, – подхватывает разговор доктор Алибек Оканов. – Я когда пришел, сначала учился взрослым говорить, что их родственник умер, а тут ребенок! В такие моменты слова просто не выходят.

Судя по разговору может показаться, что Алибек Казиханович еще совсем неопытный специалист, однако в жизни этого врача было две эпохи: сначала работа детским хирургом в течение семи лет в районе, а затем переквалификация в детского реаниматолога. Вот тут и пришлось учиться смотреть смерти в глаза и говорить о ней.

– Врачи часто плачут, когда пациенты умирают? – спрашиваем Алибека Оканова.

– Да, в душе каждый точно плачет. Помню, ребенок в тяжелом состоянии был, с ожогами, но в сознании, разговаривал. Он задыхался, поэтому хотели его на ИВЛ переводить. Объясняем: «Ты сейчас уснешь, проснешься, а у тебя будет трубочка, надо через нее дышать». Дали наркоз, а ребенок так и не проснулся. Доктор плакал. Ребенку лет 10 было. Тяжело мы это перенесли. Каждый такой случай трагичный, но этот почему-то особенно запомнился, – говорит врач.

В реанимацию с незначительными проблемами не попадают, но и среди них есть особенно мучительные. Например, ожоги. Пациент лежит по 2-3 недели, переносит ежедневные наркозы, а впереди у него еще множество операций и снова наркозы…

– Ожоги непредсказуемы. Бывает, сначала все хорошо, но потом запускается механизм прохождения ожоговой болезни. Там 4 этапа. Через каждый надо пройти. На 7 сутки отключаются почки. Наша задача – предотвратить это. Интоксикация сильная, температура под 40. Грубо говоря, ткань разлагается и действует на организм как трупный яд. Эти токсины мы должны выводить, – объясняет Алибек Оканов.

Доктора вспоминают еще один случай: несколько лет назад в реанимацию попал мальчик лет 12-ти. Он шмалил баранью ногу паяльной лампой, а она взорвалась. Итог – 70-80% ожогов тела, причем в круг. Мальчик умер за 15 дней. Именно на столько удалось отстоять ребенка у смерти.

– Последние дни он просил шоколадку, «Кока колу»… Дышал сначала сам, потом на ИВЛ перевели, но организм не справился, – рассказывает и будто снова переживает те события Казбек Адильбекович. – Самое страшное, что за год до этого его сестренка в молоке сварилась насмерть.

ВСЕ РЕАНИМАТОЛОГИ ПОПАДАЮТ В АД

Кроме ожогов наши герои страшатся черепно-мозговых травм, которые бывают после ДТП и различных падений.

Кирилл Генш

– Недавно к нам поступил ребенок, который получил мощный удар качелей по голове. Сложная операция была, пациент в крайне тяжелом состоянии находился, а теперь бегает! – говорит анестезиолог-реаниматолог Кирилл Генш. – У нас еще чудо-случай был: в прошлом году в Костанае выпал ребенок с 5 этажа и ничего себе не сломал! Тем летом прямо целая коллекция была: падения с 5, 4, 3 и 2 этажей. А с первого нашему пациенту упал кирпич на голову. Ну разве так бывает? Все, к счастью, выжили.

Верят ли реаниматологи в бога? Этот закономерный вопрос хочется задавать всем, кто контактирует со смертью. Оказалось, что многие врачи еще те философы.

– Есть ли тот свет? Никто еще оттуда не вернулся и не сказал, что там, – замечает Казбек Келеманов.

– Все врачи-реаниматологи точно попадают в ад, – продолжает Кирилл Генш. – Потому что нечего у смерти забирать ее жертву. Но, надеюсь, в судный день наши добрые поступки пересилят это. А вообще я верю в реинкарнацию. Как еще говорил Эпиктет, человек – это душонка, обременная трупом. Энергия не может взяться из ниоткуда и не может никуда просто так исчезнуть.

ЭЙФОРИЯ

Реаниматологи в больнице нужны, как воздух. Без них просто не спасти тяжелого пациента, но и не провести ни одну операцию, потому что с наркозом могут обращаться только они. Наши герои успевают работать и в операционной, и в приемном покое, проводить консультации с пациентами и сопровождать на КТ и МРТ тяжелых больных.

– За 1,5 суток дежурств успеваете поспать? – вновь интересуемся у докторов.

– Бывает, что 2-3 часа удается поспать. Если бы мы вообще не спали, то при работе в 1,5 суток выгорели бы за пару дней, – подчеркивает Кирилл Александрович.

– Когда не спишь 2-3 дня, наступает эйфория. Знаете, как это? Ходишь веселый, тебе все нравится, а это плохой признак. Это торможение ЦНС, можешь и глупость натворить, – рассказывает Алибек Казиханович.

– У меня было, что я не спал две недели. Ты ложишься, но не можешь уснуть. У многих реаниматологов эта проблема, – констатирует Казбек Келеманов.

– Когда у меня такая усталость, я уезжаю с друзьями отдыхать на природу. В воскресенье, когда нет дежурств, еду на дачу, где нет связи, – смеется Алибек Оканов. – В такие моменты надо полностью отвлечься от работы.

– А когда вы жить успеваете, если дежурите в ночь, потом еще полдня, а затем снова идете на работу? – не иссякает поток вопросов.

– Дети растут, а мы не замечаем, – признается Алибек Казиханович. – Сын раньше говорил: «Буду как папа врачом». Потом свое мнение изменил. Я спросил, почему? Ответ был краток: «А тебя дома нет постоянно».

ЛАМПА ШМАНОВА

Сэнсэй отделения реанимации, как уважительно называют старшего товарища коллеги, – это 64-летний доктор Рустем Шманов. Первый живой пенсионер-реаниматолог, подчеркивают врачи.

– До такого возраста мы редко доживаем, всему виной стресс, – соглашается Рустем Ануарбекович.

– А почему вы тогда еще не на заслуженном отдыхе, раз есть такая законная возможность? – недоумеваем мы.

– А что я буду делать на пенсии? Работа – это мой образ жизни. Я без малого 40 лет в профессии. Начинал трудиться в районе в 80-90-е годы, потом в детскую областную больницу пришел, – рассказывает о себе врач.

– А что изменилось за эти годы, как считаете? – вновь задаем вопрос.

– Ментальность меняется. Деградация населения происходит, в том числе и культурного уровня. Доверия друг к другу меньше стало, к сожалению, играет роль псевдодоступность информации, когда пациенты думают, что интернет им заменит врача, – с сожалением говорит доктор Шманов.

– А после смен вам не снятся ваши пациенты? За день всякого насмотришься ведь…

– Нет, это только у новичков бывает, а у нас случается, когда 2-3 суток дежуришь, это скорее от переутомления, – качает головой Рустем Ануарбекович. – Мы тоже должны себя защищать. И так себя полностью работе отдаем, а если еще и во сне будем, то нас надолго не хватит.
Интересно, что на фоне молодых коллег доктор Шманов выглядит более спокойным и рассудительным. Он будто сама стойкость. Как закаленное железо после стольких лет непрерывной работы.

Всеобъемлющей любви к профессии у доктора можно поучиться. Коллеги рассказывают, что Рустем Ануарбекович приноровился чинить вышедшее из строя старое оборудование и мастерить что-нибудь полезное для работы. Так, в реанимации стоит самодельный негатоскоп (приспособление для просмотра рентген-снимков – прим. ред.). Доктор заказал короб для освещения на «Али Экспресс», а в него встроил светодиодные ленты.

Конструкцию установили на штатив и готово. Это устройство сотрудники отделения с гордостью называют лампой Шманова. Главврач даже выделил доктору кабинет-мастерскую.

Мы попрощались с врачами, когда в больницу привезли новорожденных санавиацией из столицы. Реаниматологи побежали принимать пациентов.

P.S. После встречи осталось впечатление, что если травматологи – это ремесленники, чью работу мы можем пощупать, то реаниматологи – словно музыканты или поэты, которые чувствуют, как нужно дать наркоз или привести в чувство человека. Это тонкое неосязаемое искусство.

Татьяна ФАЙЛЬ,
фото Ларисы БОЖКО