Пришли в бетонные короба: «НК» поговорил с людьми, которые полжизни проработали на костанайском химзаводе

Об этом предприятии еще рассказывать и рассказывать. История промышленного гиганта насчитывает почти 20 лет

В лучшие времена на химзаводе, по словам старожилов, работало до четырех тысяч человек. Сколько судеб здесь сложилось! Сколько событий произошло!

Чтобы лучше узнать, как завод строился, как жил и переживал время ликвидации, «НК» поговорил с бывшими работниками производства. За 18 лет существования химзавода тут бывало всякое: травмы, отравления, свадьбы, страхи и грандиозные успехи.

Иду по Ленина, захожу на химзавод…

Валентина Михайловна Байняшева попала на производство химволокна в 18 лет, в 1969 году. Тогда завод располагался еще за территорией ТЭЦ, на месте нынешнего рынка «Беркут».

– Старый химзавод эвакуировали в Костанай в годы войны из Подмосковья, в 1941-1942 годах, – рассказывает Валентина Михайловна. – Там делали сначала порох, а после войны – медно-аммиачное волокно из целлюлозы. Это был как штапель, только искусственный. Ковры из него делали. Позже производство закрыли, потому что это волокно перестали выпускать.
В 1972 году Валентина Михайловна отправилась на учебу в Ивановский химико-технологический институт и спустя пять лет вернулась на работу уже на новый завод, который возводили за городом. Химик вспоминает, как она шла по ул. Ленина (ныне – пр. Аль-Фараби – прим. ред.) с вокзала и наткнулась на старый химзавод. От него шел едкий запах аммиака, но производство внутри поразило. Эта была любовь с первого взгляда.

Девушка с высшим образованием пошла прямиком на стройку и помогала возводить новые корпуса. В 1977 году прошел пуск первых производств. Собеседница перечисляет несколько направлений: ПВХ (поливинилхлоридное волокно), малый ПАН (полиакрилонитрильные волокна), большой ПАН и фенилон. Из волокон ПАНа делали нить, которая шла в шелковую промышленность, а из сверхпрочного и огнеупорного фенилона – скафандры для космонавтов.

Пускалось производство, подчеркивает рассказчица, тяжело, были даже случаи отравления, приходилось сотрудников отправлять в Алматы на лечение. Не обходилось и без более серьезных ЧП: одному контролеру оторвало кисть, другой закрутило в механизм руку.

– Особенно тяжело запускался фенилон, долго его отлаживали, так как специалистов не было. Потом в конце 80-х открыли ПТУ от завода для подготовки кадров. Оно располагалось в КЖБИ, напротив школы №23, – уточняет Байняшева.

К концу 1979 года завод вышел на первые мощности, а к 86-му достиг проектной мощности. Волокна вагонами отправляли по всему СССР, в страны Азии и Европы. Даже в Костанае был цех, который из ПВХ делал пряжу. Из него шили тапочки, изготавливали кисти для побелки.

– Наш завод был уникален, единственный такой в СССР. В Америке подобный построили позже, – отмечает Валентина Байняшева. – Волокно бесценное было: негорючее, обеспечивало шумоизоляцию, из него для пожарных должны были делать спецодежду. Франция закупала у нас волокно и делала лечебное белье, которое лечило суставные боли. В Ульяновск и Тольятти направляли наш материал и потом из него делали обшивку для «Жигулей».

Валентина Михайловна всю жизнь, вплоть до 1996 года, пока не ушла на пенсию, проработала на производстве ПВХ. Ее коллегами были химики из Ленинграда, Саратова, Иваново… Сюда, на всесоюзную стройку и запуск уникального завода, приезжали со всех концов большой страны. Смолу ПВХ доставляли в Костанай из Красноярского края, другой важный материал, растворитель ДМФ, – из Башкирии.

Работал завод отлажено вплоть до 1994 года. Потом начались проблемы: с перебоями стало поступать сырье, зарплату давали с задержками. В 1998 году предприятие объявили банкротом.

– Правительство сказало, что химия нашей стране не нужна, и завод уничтожили – грустно подмечает Валентина Байняшева. – Я ушла на пенсию вовремя, но мне не выдали зарплату за два года. Наше производство ПВХ разобрали и сдали на металл, а фенилон перевезли в город Энгельс в Саратовской области.

Сегодня Валентине Михайловне 71 год, но она до сих пор общается со своими бывшими коллегами и с гордостью вспоминает о химзаводе. Это же полжизни и столько приятных моментов было! Концерты в ДК «Химик» (сейчас там располагается телеканал «Казахстан-Костанай»), вылазки на Каменное озеро, турбазы, спортлагеря. Жизнь кипела! После перестройки химзаводу отдали Демиденковские дачи, которые находились за мехколонной (нынешний п. Амангельды). Рабочие ездили туда отдыхать на выходные.

Из тысяч рублей – 500 тенге

Татьяна Петровна Пестрецова тоже работала на стройке нового химзавода, а затем, недолго побыв в должности оператора на производстве ПВХ, перешла в химцех. Это была самая настоящая кухня, где готовили раствор для будущих волокон.

– Из нашего цеха он поступал в прядильный, а там уже формировали нити – негорючие, с низкой электропроводностью, с устойчивостью к гниению, – перечисляет Татьяна Петровна. – Нас пять смен работало, по 8 часов, но из-за вредности давали много выходных. При разливе растворителя ДМФ мы должны были надевать перчатки, противогазы, сапоги… Но молодые же были, глупые, иногда нарушали. Я доигралась как-то, что от одного запаха плохо стало. Потом начали соблюдать технику безопасности. Не зря же говорят, что каждый пункт написан кровью. Когда я сама стала начальником смены, за своими молодыми строго следила!

В 1984 году Татьяна Пестрецова вместе с супругом уехала на Дальний Восток. Там работала тоже на химзаводе. Через девять лет вернулась и поняла, что Казахстан – это ее настоящий дом. Но как бы она ни любила свой химзавод, он начал приходить в упадок: сырья не хватало, зарплату выдавали продуктами, вещами. А если и деньгами, то только авансами. Ранее сотрудники химзавода получали самую высокую зарплату в городе. Татьяна Петровна говорит, что ей задолжали две тысячи долларов и отдавали вплоть до начала нулевых.

– Помню, как в последнюю очередь получила 7500 тенге. Интересно, что на дальневосточном химзаводе тоже были долги по зарплате. Когда мне, наконец, выслали 25 тыс. рублей, после обмена на нашу валюту я получила 500 тенге, – подытоживает рассказчица.

После закрытия завода Татьяна Пестрецова 17 лет стояла на рынке. Технологи с блестящим образованием были уже не нужны, однако душа тоскует по былым временам до сих пор.

– Сейчас мне 67 лет, а пришла я на завод в 21. Если бы он до сих пор работал, я бы хоть вахтером, но все же осталась там! – признается Пестрецова.

Бок о бок 15 лет

Ермахан Карамбаев отработал помощником мастера на заводе 22 года. Сейчас ему 69, но в душе по-прежнему 35, признается мужчина. Многие бежали с завода, так как боялись отравиться, а ему было все равно! Без едкого запаха растворителя ДМФ жизни своей он уже не представлял. Травился, даже в Алматы лечился, но все равно вернулся на производство.

– Я, можно сказать, наблюдал, как химзавод строился. Мне было 24. Я тогда работал на цветмете через забор от котлована для будущего гиганта, – вспоминает Ермахан Карамбаев. – Говорили, что там есть перспективы, квартиры дают. Ну я и устроился туда. Сначала прошел практику на заводе в Узбекистане, городе Навои, а затем работал в прядильном цехе на производстве ПВХ.

Но не только одними благами химзавод славился: и коллектив дружный был, и условия в целом хорошие. Питание по талонам, отпуск 44 дня, собственный профилакторий и совместные праздники.

– Возле профилактория котлован есть, мы раньше там карасика ловили. На смене, бывает, выйдешь на полчаса, удочку с собой, штук 15-20 поймал и бежишь снова на работу, – улыбается Ермахан. – Я за 22 года раза три-четыре Новый год на смене отмечал. Производство безостановочное было, человек 200 со всего завода в новогоднюю ночь работало. У нас и стол был, и Дед Мороз. С некоторыми коллегами я по 15 лет в одной смене отработал. И наше братство до сих пор живет. Кто после ликвидации в Германию, в Россию уехал, но мы все равно общаемся. Помню, технолог у нас была, Ольга Бауэр, вот мы ее боялись! Она нередко браковала наши материалы.

Начало конца наступило, когда завод по две недели начал простаивать, количество человек в смене сократили в два раза. Крах пришел окончательно, когда производство начали в буквальном смысле разбирать по кусочкам.

– Я задвижки в теплопункте ставил при строительстве, а спустя 20 лет я же их и срезал. Начальник производства прикатил мне сварку и поручил прожигать отверстия в трубах, чтобы все выпустить оттуда. Я катался на вышке и через каждые 5-6 метров прожигал дыры. Это был январь. Выливали оттуда растворители ДМФ и ДМА, – с грустью рассказывает Карамбаев. – Я с собой перед уходом забрал сверлильный станок. Столько лет на нем отработал! Все только так тащили с завода, все склады разбомбили, машинами вывозили наши нержавеющие трубы.

Ермахан Карамбаев говорит, что благодаря заводу и пить, и курить бросил, и жену себе нашел. Получил звание «Ударник коммунистического труда». Настолько сердцем он прикипел к заводу, что и сейчас готов отправиться на смену.
Все наши рассказчики, как один, заявляют: после появления химзавода в 70-х годах Костанай стал расти как на дрожжах. Появились хорошие дороги, массово строились здания. Многие дома в районе КЖБИ, в Западном возвели для работников завода. В том числе и девятиэтажку на Тәуелсіздік-Байтурсынова, малосемейки по Урицкого, Майлина, пр. Аль-Фараби. Все это появилось благодаря славному химзаводу.

Татьяна НАЗАРУК,
фото из архива
Любови ГУСЕВОЙ